Глава тридцать восьмая. Отец.
Ранним зимним утром, под моросящим с серого неба дождичком, я вышел из тюремных ворот. Больше трех лет прошло с тех пор, как я в последний раз видел их открытыми. Треть срока. Помилование.
Деметриос расстался со мной тепло и велел больше не казать сюда носа. Я обещал ему. Юсуф проститься не пришел.
Ворота закрылись. Я стоял и растерянно озирался - отвык ходить один, без провожатого. Потом решился и медленно двинулся вперед. Выглядел я не очень-то красиво. Старую одежду мне так и не вернули, а нынешняя была в плачевном состоянии. И еще было холодно. Ничего, теперь уже недолго. И осознав это, я встрепенулся и наконец зашагал быстрее.
Нечистый городской воздух показался мне сладостным и свежим после затхлого и сырого запаха камеры. Солнца почти не было видно, но я угадывал его присутствие по белому круглому пятну, просвечивавшему на фоне серых туч. Все-таки больше, чем ничего. И уже совсем рассвело, и стало чуть теплее. А может быть, меня согревала ходьба.
Город просыпался, оживал, улицы понемногу заполнялись человеческим гомоном, и я был рад, что кругом полно народа и на меня никто не обращает внимания. Видали здесь и не такое. Город начинал новый, хлопотливый будний день, и вряд ли он ощутил присутствие лишнего человека.
Еврейский квартал. Я шел по знакомым с детства улицам. Здесь меня уже узнавали в лицо. Пару раз встречные мужчины сдержанно кивнули мне, как ни в чем не бывало, но заговоривать не торопились. Попались навстречу соседские детишки , которых я помнил младенцами. Они уже вовсю бегали и кричали. Издали я увидел свой дом - последний на этой улице.
Моя семья уже вышла мне навстречу. Жена и мать молча застыли в дверях, не нарушая торжественности момента. Я поразился, до чего они стали похожи, несмотря на разницу в возрасте. Отец стоял у ворот, сгорбившийся, поседевший, но все тот же, неизменный. Я подошел к нему и нерешительно остановился. Мне было неловко за свой вид и вообще как-то не по себе. Я оказался не готов к встрече. Тогда он сам шагнул вперед и молча обнял меня.
Так мы и стояли неподвижно, вдвоем. Потом вдруг я ощутил, как что-то маленькое и теплое коснулось моей руки. Ребенок протиснулся между нами, ухватившись одной ручкой за отца, а другой за деда. Он успел немного подрасти с нашей последней встречи. Свободной рукой я прижал малыша к себе и положил ладонь на его голову. Он едва доставал мне до бедер.
- Сын, - сказал я.
Конец.
03.01.2008.
