- 10 -
«Зачем же я одевалась как дура?..»

Утром следующего дня я узнала, что наши планы несколько изменились.
«Жемчужина» подошла к Пуэрто-Рико и встала на якорь. В западной оконечности острова обнаружилась небольшая бухточка, идеально подходящая для этой цели. Защищенные высокими отвесными скалами с двух сторон, и густым тропическим лесом – с третьей, мы могли не опасаться того, что наше судно заметят со стороны моря. Нападения с берега Воробей не опасался вовсе, списывая все на безлюдность этих мест и отдаленность бухты от какого-либо жилья.
Однако на этом совпадения с первоначальным планом Джека закончились.
Потому что в этот день на берег мы не сошли. Равно как и на следующий.
И через день тоже…

- … ты пойми, наконец, глупая женщина, что это не разумно! – пират стукнул кулаком по столу, прекратив тем самым поток моих истеричных словоизлияний.
Разговор происходил в каюте Джека, в присутствии Гиббса и лейтенанта Джилетта. Последнему явно была не безразлична судьба его командира, - особенно учитывая тот факт, что он весьма трусливо поступил, когда сбежал и оставил Джеймса один на один со своими похитителями. Однако Эндрю не торопился ввязываться в нашу с Джеком перепалку. Кажется, один только Бо поддерживал меня сейчас – пес лежал возле двери и не сводил с меня пристального взгляда. Вся его поза выдавала нервное напряжение - даже кончик хвоста подрагивал, как у хищника, готовящегося к прыжку на свою жертву.
В этот момент Бо напоминал мне большую черную пружину…
- Джек, ты обещал, что мы сойдем на берег вместе!..
- Мы и сойдем на берег вместе!
- Тогда какого черта мы уже четвертые сутки торчим здесь, на «Жемчужине», без действий?!
Джек устало отмахнулся от меня и медленно опустился на стоявший рядом стул. Судя по всему, плохо заживающая спина доставляла ему много неприятных ощущений, поэтому Воробей старался не совершать резких движений лишний раз.
- Я устал от тебя, женщина, - пират вздохнул, - Гиббс, будь другом, объясни миссис Норрингтон, почему нам не стоит сейчас сходить на берег.
Лицо старого боцмана вытянулось от удивления, – было очевидно, что Гиббса отнюдь не прельщает перспектива перепираться со мной. Однако, ослушаться приказа капитана он не мог.
- Дело в том, что мы не знаем, где сейчас находится ваш муж, миссис Норрингтон…
- Он мне не муж! – я рявкнула так, как даже сама от себя не ожидала.
Брови Джилетта удивленно поползли вверх.
Джек только усмехнулся в усы, однако все же промолчал. Одному только черту известно, чего стоило капитану сдержаться и не отпустить очередную ехидную колкость.
- Простите, миссис Норрингтон… то есть, я хотел сказать, мисс Ксения. – Гиббс покосился на своего капитана в поисках поддержки, - Я к тому это сказал, что вам с капитаном сейчас не имеет смысла сходить на берег, потому что вы не знаете, где искать ваше… коммодора Норрингтона.
- Какое это имеет значение?.. Я добралась до Тортуги в поисках Джека, вовсе не рассчитывая на то, что найду его быстро и легко – и, тем не менее, я сошла на берег…
- И наткнулась на мистера Джилетта! – подал голос Воробей, - Здесь не стоит рассчитывать на такое везение, дорогая. Это не то место, где ты можешь позволить себе так рисковать.
- Именно поэтому капитан отправил на берег Амандо… - подхватил Гиббс.
- Амандо? Вы имеете в виду, синьора Гомеза?
- Это для тебя он синьор Гомез… - проворчал Джек, задумчиво подергав себя за бороду, - И вообще, с какой это стати он вдруг заделался синьором Гомезом?..
Я пожала плечами и села на стоявший рядом сундук.
- Не знаю. Он сам так представился мне, когда я спросила, как его зовут.
- Аа-а-а-а, вон оно что…
В каюте повисло молчание. Каждый в этот момент задумался о своем. На лице Воробья появилась самодовольная улыбка, Гиббс нетерпеливо барабанил кончиками пальцев по столу – как если бы ему не терпелось рассказать очередную байку, а Эндрю… Эндрю разглядывал истертые носки своих сапог и хмурился.
Он явно был чем-то недоволен.
- … так что там с Амандо?.. – наконец, не выдержал молодой человек, - Зачем его отправили в город?
- Он сможет найти вашего драгоценного коммодора, не привлекая к себе лишнего внимания. – Джек как-то странно завалился на один бок и начал шарить левой рукой под столом, - И когда нам будет известно доподлинно, где находится Норрингтон, и жив ли он вообще, - тогда и только тогда мы с тобой, дорогая, сойдем на берег. Смекаешь?..
Пират, наконец, перестал шарить под столом и, издав радостное восклицание, явил свету пузатую бутылку с ромом. Джилетт недовольно поморщился – не далее, как два дня назад у молодого человека произошло весьма тесное знакомство с этим напитком, закончившееся… не очень благополучно для Эндрю. Я бы даже сказала – совсем не благополучно. Попытка успокоить совесть таким кардинальным методом не дала никаких результатов. Если говорить честно, чисто по-человечески мне были понятны чувства Джилетта. Но как женщина, переживающая о нелегкой судьбе, выпавшей на долю моего возлюбленного, я не могла простить его.
По крайней мере, сейчас.
И это, судя по всему, терзало Эндрю ничуть не меньше, чем предательство командира.
Характерное бульканье отвлекло меня от невеселых мыслей – Воробей уже откупорил бутылку с ромом и сделал пару больших глотков. Настроение у него тут же изменилось – пират заметно повеселел, - он заулыбался и стал более словоохотлив. А у меня, напротив, пропало всякое желание продолжать беседу, особенно учитывая тот факт, что в подвыпившем состоянии Джек был горазд на малоприятные шуточки и остроты, которые мне совершенно не хотелось слушать.
- Как долго нам придется ждать возвращения синьора Гомеза?
- Не могу знать этого, дорогая… - Воробей пожал плечами, - Все зависит от того, в Сан-Хуане ли твой ненаглядный, или же его уже отправили на какую-нибудь плантацию.
- Но ты же говорил, что его благородное происхождение…
- Я много чего говорю, миссис Норрингтон. Но это не значит, что стоит принимать все мои слова на веру. К тому же, это было всего лишь предположение. Я назвал один из более вероятных исходов. Но на самом деле, все может быть совершенно иначе. Вплоть до… вплоть до того, что коммодор может быть уже мертв…
- Нет!.. – я вскочила на ноги и схватила компас, - Вот, смотри… Смотрите все – стрелка указывает определенное направление. Значит он жив!
- Компас может указывать тебе и на расположение его бренных останков… - пират равнодушно пожал плечами и снова приложился к бутылке.
От того, с каким безразличием Джек сказал это, внутри меня моментально вскипела ярость. Я в два прыжка преодолела расстояние, разделявшее нас, и со всей силы влепила Воробью затрещину. Его голова резко дернулась. Бутылка, ударившись об стол, разлетелась вдребезги, заливая ромом и без того многострадальную карту.
…стоит ли говорить о том, что капитанскую каюту я покинула в считанные секунды?..
Вслед мне неслась отборная ругань и нескончаемый поток проклятий.

*  *  *

Эндрю ворвался в мою каюту без предупреждения - и так стремительно, что от неожиданности я чуть не свалилась спросонья с узкой койки. При этом он еще и умудрился наступить на хвост псу, лежавшему возле самой двери – за что и поплатился бы по полной программе, если бы я не подоспела вовремя и не оттащила разъяренного Бо, который, кстати, уже весьма самозабвенно дырявил сапог растерявшегося от неожиданности Джилетта.
Я могла не задавать вопросов – по красноречивому взгляду Эндрю и так все было понятно.
- Амандо вернулся! Он нашел его, нашел коммодора Норрингтона! Джек велел тебе срочно явиться в его каюту!.. – казалось, молодой человек даже пританцовывал на месте от нетерпения, - Ну что ты так долго возишься? Ты же знаешь, капитан Воробей не любит ждать…
- С каких это пор ты стал у Джека посыльным, а, Эндрю?.. - натянув один сапог, я удивленно уставилась на лейтенанта. – Что бы сказал Джеймс, если бы он был здесь?
Джилетт тут же сник от таких слов. Выражение радостного предвкушения на его лице моментально исчезло. Эндрю опустил голову, стараясь скрыть от моего пытливого взгляда пылающее от стыда лицо – и весь как-то скукожился, сжался, словно для того, чтобы стать меньше и незаметнее.
- Ты не понимаешь… - голос его прозвучал глухо, как будто Джилетт говорил из бочки, - Не понимаешь, какое это унижение для меня – служить пирату. Это противоречит понятиям о морали и чести, которые вдалбливались в мою голову с детства. Это порочит мое офицерское имя…
- Ты сам опорочил его, когда бросил Норрингтона одного! – почти крикнула я, чтобы скрыть подкатившие к горлу слезы, - Ты сам – и никто другой! Если бы ты не бежал трусливо вместе с Джеком, а остался на корабле похитителей и попробовал помочь Джеймсу бежать, - возможно, нам бы не пришлось сейчас находиться здесь, на «Жемчужине»!..
В одно мгновение Эндрю преодолел расстояние, разделявшее нас, и схватил меня за плечи.
- Прекрати! Перестань, слышишь?! - его лицо было перекошено от рвущихся наружу чувств - ярости, отчаяния… и обиды, - Мне и так тошно от того, что я сделал. Ты думаешь, я не пожалел об этом? Ты думаешь, меня не терзает совесть сейчас?! Я не знаю, как я посмотрю ему в глаза, когда мы встретимся!.. Не знаю, как буду оправдываться!
Молодой человек пару раз сильно тряхнул меня за плечи, а потом прижал к переборке. Я поморщилась, больно ударившись лопатками о доски.
Повисла тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Джилетта.
- Не знаю, успокоит ли тебя это, Эндрю… - Я вздохнула и посмотрела молодому человеку в глаза, - Ты должен знать, что не одинок. Не только тебя терзают муки совести. И не ты один не знаешь, как посмотреть в глаза человеку, которого ты предал…
Эндрю отпрянул от меня.
Выражение его лица чуть смягчилось, - он даже попытался улыбнуться, хотя это у него и получилось не очень хорошо. Я улыбнулась ему в ответ, постаравшись вложить в эту улыбку как можно больше теплоты и сочувствия.
- Прости. Я не должен был позволять себе ничего подобного.
- Все в порядке, Эндрю... - Я села обратно на койку и, наклонившись, нашарила под ней второй сапог. – На самом деле, тут есть и моя вина. Мне следует держать язык за зубами. Я обидела тебя – поэтому, весьма естественно, что ты сорвался. Я не сержусь.
- Но ты же сказала правду!
- Да, действительно… - я усмехнулась, - Иногда ложь бывает лучше правды, Эндрю. Хотя видит бог, как я ненавижу такие моменты!..
При этих словах, Бо многозначительно гавкнул и подбежал ко мне, усиленно виляя хвостом. Джилетт невесело рассмеялся, разглядывая неровный ряд отверстий на своем сапоге.
- А ты чему радуешься, предатель? – с притворным возмущением воскликнула я, - Ко мне в каюту ворвался мужчина и начал весьма конкретно ко мне приставать, а ты, нахал, даже и ухом не повел, чтобы выручить меня из беды!..
Бо чуть наклонил голову. В его глазах я прочитала немой упрек.
- Судя по всему, твой пес решил, что мы сами разберемся со своими проблемами. – Эндрю улыбнулся. – Ты готова?
Я решительно кивнула, и мы вместе, плечом к плечу покинули каюту.
Бо трусил за нами следом.

*  *  *

- Нет, это никуда не годится! – Воробей возмущенно всплеснул руками, - Дорогая, ты когда себя последний раз в зеркале видела?..
- Я не понимаю, что тебе не нравится?.. – я обиженно надула губы.
- Ты собираешься в таком виде сходить на берег? Да не мы успеем добраться до твоего драгоценного коммодора, как нас тут же схватят!
Я внимательно осмотрела себя, продолжая недоумевать. Ничего в моей внешности за последние две недели не изменилось – разве что волосы еще немного отросли, да одежда выглядела не совсем опрятно, что в принципе было не удивительно. Кажется, раньше мой вид Джека вполне устраивал, -  по крайней мере, он никогда ничего на эту тему не говорил.
- Ну?.. – многозначительно протянул Воробей, созерцая мои душевные метания.
- Я ничего не понимаю! Я выгляжу так же, как и всегда!..
- Вот именно, дорогая моя! Вот именно – как всегда. Однако ты все же не столь безнадежна, как я думал вначале. – Джек усмехнулся, - Скажи, этот маскарадный костюм ты сама придумала?..
- Что?
- Чья идея была одеться в мужское платье? – кажется, пират начинал терять терпение.
- Ничья. То есть моя конечно же, не губернатора же!..
Эндрю рассмеялся, однако тут же замолк под строгим взглядом Джека.
- Плохого же ты мнения о губернаторе, дорогая!.. Ну да ладно, не суть важно. Ты лучше скажи мне, почему ты предпочла переодеться в мужскую одежду, вместо того, чтобы сойти на берег Тортуги в платье, как подобает особе твоего возраста и положения?
- Скажешь тоже!.. – я фыркнула, - Мне была дорогая моя жизнь… ну и кое-что еще…
- Детали опустим, - невозмутимо парировал Воробей. – Меня больше интересует другой вопрос – ты собираешься войти в испанский город в одежде, которая выдает в тебе пирата на лицо?
Я медленно села на стул.
- Черт, Джек, неужели нельзя было прямо сказать? – я не смогла скрыть досаду, она звенела в голосе, словно натянутая струна, - Обязательно было выставлять меня полной дурой?
- Считай, что это доставляет мне удовольствие, дорогая... – пират многозначительно хмыкнул.
- Сволочь ты, Джек Воробей!..
- Я тоже люблю тебя, моя дорогая миссис Норрингтон.
В повисшей тишине было отчетливо слышно, как скрежетнули мои зубы. Эндрю предусмотрительно предпочел отойти от пирата подальше, заметив тяжелый взгляд, которым я его одарила. Джек, однако, даже не пошевелился, с лукавой усмешкой глядя мне прямо в глаза.
Наконец, я вздохнула и опустила голову, признав тем самым свое поражение.
- Отлично. А теперь перейдем к сути дела! – Воробей потер руки, словно в предвкушении легкой добычи, - Нашего драгоценного коммодора удерживает некий синьор Хосе Карлос Фернандо Барроз…
- … это четыре имени или четыре фамилии? – я не удержалась от любопытства.
- Испанцы обычно имеют две фамилии, - терпеливо пояснил Джек, не обращая внимания на мою бестактность, -  Первая – фамилия отца, вторая - фамилия матери. А еще, по традиции они дают своим детям по два имени, а то и более… У девочек обычно первое имя – имя матери, второе имя – имя бабушки. У мальчиков - отца и дедушки. Иногда дают имена отца и матери, имена святых, библейские имена… В общем, кто на что горазд.
- Спасибо. Я не знала.
- Так вот, наш драгоценный синьор Фернандо… кстати, ты не против, если я буду его так называть?.. Этот синьор является самым богатым и процветающем работорговцем в Сан-Хуане, а то и на всем острове. Большинство рабов, работающих на здешних сахарных плантациях, были привезены им. – Воробей задумчиво подергал себя за бородку, - Я так думаю, ему продали Норрингтона потому, что только он умеет сбыть такой дорогостоящий товар, не испачкав при этом руки и не запятнав честь Испанской колонии…
- Почему?.. – удивилась я.
- Потому что Норрингтон – английский офицер, – подал голос из своего угла Джилетт, - Не смотря на то, что у Англии сейчас не самые теплые отношения с Испанией, я думаю, испанцы все же не опустятся до того, чтобы продать пленного офицера на плантации. Разве что Норрингтона выдали бы за простого матроса.
- Это вряд ли! – Джек хмыкнул, - Такой как Хосе Фернандо не упустит своего случая заработать. Он просто дожидается правильного покупателя – такого, который будет держать язык за зубами.
Я подалась вперед.
- И этими покупателями будем мы?
- В яблочко, дорогая! – пират улыбнулся, блеснув своими золотыми коронками, - Ты ведь всю жизнь мечтала о ручном коммодоре, не так ли?..
Джек засмеялся, чрезвычайно довольный удачной шуткой.
Мы с Эндрю обменялись выразительными взглядами, однако я сочла благоразумным промолчать в данной ситуации, дабы не разжигать очередного спора.
- Ну и каковы наши следующие действия? Я так понимаю, мы должны переодеться?
- Ты удивительно догадлива! Только вот меня до сих пор терзают сомнения… Ты внешне никак не сойдешь ни за уроженку Испании, ни за девушку, родившуюся здесь, в Сан-Хуане. Безусловно, глаза у тебя что надо, и волосы достаточно темные… Но вот кожа… - Джек выразительно поморщился, - И ведь даже не загорела нисколько! Какая была бледная, такая и осталась, не смотря на то, что обгорела несколько раз. Ты похожа на привидение.
- Спасибо, капитан. Вы всегда знали толк в комплиментах!
- Сейчас не время для едких комментариев, дорогая. Я пытаюсь придумать выход…
В каюте повисла пауза. Воробей задумчиво барабанил кончиками пальцев по столу. Взгляд его блуждал от сундука к сундуку, которых, к слову сказать, в этом маленьком помещении было просто немыслимое количество – я всегда удивлялась тому, каким образом они умудряются здесь помещаться. Еще больше меня интересовало содержимое этих сундуков. В некоторых из них, как мне было известно, хранилась одежда – но очевидно, что не во всех.
Что и говорить – каюта Джека, безусловно, была святая святых на «Жемчужине». Не удивительно, что именно здесь в голову капитану нередко приходили весьма бредовые, - но не менее гениальные от этого идеи.
- Боюсь, моя дорогая, нам придется закутать тебя полностью, - наконец выдал после долгого молчания Воробей… и тут же добавил, словно предугадывая мой протест, - Не волнуйся, это будет не погребальный саван…
- Успокоили, капитан! – я с трудом сдержала усмешку, хотя больше всего мне хотелось сейчас запустить чем-нибудь тяжелым в голову Джека, - И что же это будет, если не саван?
- Хм…
- И ты уверен, что полностью закутанная в ткани девушка не вызовет подозрений?..
- Нет. Если это… будет обоснованно! – вдруг подал голос Джилетт, его глаза загорелись радостным огнем, - Тогда никто и не подумает подозревать вас!
- Но какое тут может быть обоснование?!
- Проказа.
От того, с каким тоном произнес Джек это страшное слово, у меня по спине побежали мурашки. Я попятилась назад, замотав головой, словно мне в уши попала вода.
- Нет… нет… Я не согласна. Это отвратительно.
- Ты хотя бы послушай сначала!..
- Я даже и слушать это не хочу. Ты предлагаешь мне изображать прокаженную!..
Джек театрально возвел глаза к потолку и вздохнул.
- Ты обещала не спорить со мной больше. Ты хочешь на берег или нет?
- Хочу. Но…
- Значит, будешь делать так, как скажу я. В противном случае, дорогая, ты останешься на «Жемчужине»… в компании мистера Гиббса и своей ненаглядной собачки…
С минуту мы буравили друг друга гневными взглядами. Впрочем, в глазах капитана можно было увидеть скорее нетерпеливость, нежели злобу… и даже сочувствие. В какой-то мере.
Поэтому я сдалась.
- Хорошо, Джек. – Мне с трудом удалось подавить тяжелый вздох, - Я поняла тебя. Что я должна сделать?..
- Вообще-то прокаженных заставляют одеваться в особые балахоны с привязанными к ним колокольчиками, чтобы их звон отпугивал случайно оказавшихся поблизости людей…
- И ты предлагаешь мне… - я медленно осела на стоявший поблизости сундук, поскольку ноги неожиданно отказались служить мне, - Ты предлагаешь…
Джек тут же поднял руки в примирительном жесте.
- Естественно, в балахон я тебя одеваться не заставлю. Мы сейчас подыщем что-нибудь более подходящее. Наша основная задача – скрыть твои руки и лицо. И при этом, ты должна выглядеть достойно и подобающе нашему случаю… - пират на минуту задумался, подергивая себя за бородку, - Точно! Вот что я придумал…

- 11 -
«Звери в клетках»

«Черт, как больно!..»
Споткнувшись, я в очередной раз запуталась в длинном подоле моей импровизированной хламиды и чуть не свалилась – если бы не Джек, который крепко держал меня за руку.
Жалобно звякнули колокольчики, привязанные к запястьям.
- Дорогая, ты грозишь испортить все представление… - процедил пират сквозь зубы, наклонившись самому моему уху.
- Я говорила тебе, что не смогу идти в этих туфлях!.. Они мне малы!
Ступни вновь свело судорогой. Я стиснула зубы, чтобы не застонать от боли, с теплотой вспоминая свои удобные разношенные сапоги, которые, вдобавок ко всему, были еще и великоваты мне на пару размеров, в отличие от этих пыточных колодок!..
Когда Воробей извлек их на свет божий из одного из своих сундуков, я даже рассмеялась – было очевидно, что эта обувь будет мне безбожно мала. На первый взгляд, мне показалось, что туфельки вообще предназначены для детской ножки… ну, или на худой конец, для ноги подростка. Но уж никак не для меня!
Однако Джек не стал выслушивать каких-либо возражений с моей стороны – он просто поставил меня перед выбором: либо я надеваю чертовы туфли и вместе с ним отправляюсь в Сан-Хуан за Норрингтоном, либо остаюсь на «Жемчужине» и кусаю локти от волнения и досады. Не трудно догадаться, что я выбрала, правда?
- Ты хотя бы можешь представить, как смотрелись бы твои сапоги вместе с этой одеждой?.. – шепнул Джек, поудобнее перехватывая мою руку. – Это выглядело бы уродливо! А так… у тебя весьма подходящая к нашей легенде походка…
- Ну конечно… Я выгляжу, как хромая курица. И иду соответственно!..
Воробей подавил смешок и только кивнул головой в знак согласия.
Я в очередной раз оступилась.
- Держись, здесь не очень далеко. Скоро отдохнешь и увидишь своего ненаглядного.
Я вздохнула и, опустив голову, стала смотреть себе под ноги.
Сливочно-белое хлопковое полотно, в которое я сейчас была замотана по принципу индийского сари, пахло старой тканью и плесенью. Чтобы перебить этот запах Джек вылил на меня полбутылки духов, которые, кстати, тоже были отнюдь не первой свежести. В конечном итоге я  стала благоухать как старый бабушкин сундук. Впрочем, выглядела я, наверное, не намного лучше. Помимо уже упомянутых злосчастных туфель и живописной хламиды, мне пришлось натянуть длинные перчатки, скрывавшие руки до самого локтя. Обгоревшая кожа, просвечивающая через их грязно-серое кружево, выглядела более чем отвратительно.
Сей впечатляющий образ довершали колокольчики, которые Джек привязал к моим запястьям, и маска, закрывавшая  верхнюю половину лица.
Безусловно, Воробей на моем фоне смотрелся просто потрясающе. Сейчас в нем невозможно было признать капитана пиратского судна – он, скорее, смахивал на одного из трех мушкетеров. Широкополая шляпа с пером, винно-красный плащ, белоснежная хлопковая сорочка, темно-коричневый жилет и узкие штаны из мягкой замши как нельзя больше подходили к этому образу.
Солнце стояло высоко в зените. Было невыносимо жарко, пот градом катился по моей спине, оставляя на коже мокрые липкие дорожки. Одежда моментально прилипла к телу, и это причиняло мне весьма ощутимое неудобство. Я с сожалением вспоминала о дезодоранте, оставшемся в моем времени. Впрочем, вся эта ситуация неплохо работала на создание образа неизлечимо больной, поэтому я терпела, стиснув зубы, и думала о скорой встрече с любимым человеком.
Случайные прохожие, попадавшиеся нам на встречу, спешно отводили взгляд и старались перейти на другую сторону улицы, если это было возможно. Только дети с присущим им бесстрашным любопытством какое-то время следовали за нами по пятам, громко перешептываясь за нашими спинами.
- У тебя потрясающий актерский талант, дорогая! – прошептал Джек, склонившись к самому моему уху, - Я тебе об этом еще не говорил?..
- В следующий раз, мистер Воробей, я заставлю вас надеть обувь, которая будет на пару размеров меньше вашего размера ноги, плотный балахон, под которым вы будете старательно потеть, и привяжу колокольчики… впрочем, с вашей привычкой цеплять кучу побрякушек на волосы, колокольчики могут даже и не понадобиться… И тогда-то я посмотрю на ваше прирожденное актерское мастерство! – прошипела я, незаметно пытаясь наступить Джеку на ногу.
- Не кипятись! – пират пихнул меня локтем в бок, - От тебя и так разве что пар не валит. Я просто хотел сказать, что ты отлично справляешься с образом. Но, коли тебе так уж неприятны мои комплименты, я могу и помолчать.
- Нет, Джек. Просто…
- … к тому же, мы почти пришли…
В этот момент я заметила, как Амандо Гомез медленно отошел от стены, где он стоял, надежно укрытый от посторонних глаз в густой тени. Он поприветствовал нас почтительным кивком головы и пристально посмотрел на Воробья.
После этого мужчина так же молча скользнул в ближайший переулок.
- Идем… - шепнул Джек и потянул меня следом за Гомезом, в тот же переулок, где скрылся испанец.
Улица была совершенно пустой, и мы позволили себе прибавить шагу.
К невыносимой духоте прибавилась удушающая вонь, исходившая от сточных канав. К моему горлу немедленно подкатила тошнота. У меня закружилась голова, и я непременно упала бы, если бы Джек не держал меня крепко за руку.
- Терять сознание будешь, когда мы освободим твоего ненаглядного коммодора, – тогда хотя бы будет, кому тебя тащить. А пока будь любезна, веди себя прилично и держи себя в руках.
Мне захотелось показать пирату язык, но это было бы напрасной тратой собственной энергии, потому что Джек вовсе и не смотрел в мою сторону. Его взгляд был прикован к большому красивому зданию, обнесенному высоким забором из кованой решетки, которое располагалось в конце улицы. В отличие от большинства домов этого городка, стены которых были сложены из тусклых серых камней, это здание радовало глаз своей приятной светло-желтой расцветкой и кирпично-красной черепицей на крыше. Однако, присмотревшись внимательно, я вдруг поняла, что дом этот более старый, чем остальные строения, и только финансовая состоятельность хозяина здания помогло ему не только сохранить первозданный вид, но и позволило выгодно выделить его на общем фоне.
- Хорошо живет, скотина… - я сжала руки в кулаки.
- Работорговля – весьма выгодное, хотя и довольно опасное дело. – Джек пожал плечами, - Впрочем, сейчас нам с тобой нужно думать не об этом. Слушай меня внимательно. История у нас будет такая. Ты моя сестра, Беата Мартинез. Ты заболела проказой, и все родные от тебя отвернулись. Кроме меня…
Я фыркнула.
- Ну ты скажешь тоже!..
- … будешь продолжать в том же духе – мы вернемся на «Жемчужину»! – пират нахмурился.
- Все, Джек, прости. Я молчу. Просто эта история кажется мне немного… неправдоподобной. Или даже совсем неправдоподобной, если быть откровенной.
- Это тебе она такой кажется, - Воробей усмехнулся. – А посмотрела бы ты на себя со стороны!..
- Спасибо.
- Пожалуйста. Итак, ты готова слушать дальше?..

*   *   *

Беата Селесте была младшим ребенком в семье Мартинез –  скорее всего именно по этой причине девушка отличалась весьма слабым здоровьем и хрупким телосложением. Родилась она уже здесь, на острове в Вест-Индии – семья Мартинез покинула Испанию и отправилась покорять Новый Свет, когда старшему брату Беаты – Факундо, - еще не было и четырех. Она рано вышла замуж и так же рано овдовела – ее супруг, Франко Каро, подхватил какую-то местную туземную лихорадку и быстро угас у нее на руках. Она не была особенно счастлива в браке, а жизнь в отчем доме не доставляла Беате особых радостей, - поэтому несколько лет синьора де Каро жила одна, занимаясь поместьем и плантацией. Только проблемы со значительно пошатнувшимся с момента замужества здоровьем заставили ее вернуться под родительское крыло.
Женщина заболела проказой.
Это стало тяжелым испытанием для Беаты. Люди, которые были прежде самыми родными и близкими, отвернулись от нее. Ей пришлось покинуть отцовское поместье – чрезмерно суеверные родители считали ее болезнь результатом магии или карой за грехи. Вернувшись в дом покойного мужа, женщина несколько лет жила в нем затворницей, стараясь как можно меньше появляться на людях. Она отчаянно боялась гонений, и с того момента, когда болезнь уже невозможно было скрыть, синьору Беату де Каро больше никто не видел на улицах города. И только старая кормилица не смогла бросить несчастную женщину. Но вскоре и она умерла.
Факундо Мартинез, старший брат Беаты, вернувшись из Испании, пришел в ужас от судьбы, которая постигла его несчастную сестру. Движимый чувствами, он был готов даже забрать женщину в свой дом, чтобы заботиться о ней, пока Господь не заберет ее душу к себе. Однако и у Факундо уже была семья, а жена только-только оправилась от тяжелых родов, - и поэтому она и слышать ничего не хотела о прокаженной в своем доме.
В итоге мужчина принял единственное решение, которое счел возможным в этой ситуации – он решил купить для Беаты хорошего раба. Не черного африканца, а белого человека с образованием и с развитым чувством ответственности, который будет ухаживать за больной женщиной. Беата сначала сопротивлялась, ей была противна эта мысль – но, в итоге, она согласилась на предложение брата, с одним лишь условием.
После ее смерти раб получал свободу.

*   *   *

Я устало прислонилась к холодной стене и закрыла глаза. У меня страшно болели ноги – в последний раз мне довелось испытывать подобные чувства лет этак пять или шесть назад, когда мы с Ольгой, моей подругой, катались на лыжах, взятых на прокат. Ботинок моего размера не оказалось, однако, я умудрилась впихнуть свои ноги сорокового размера в лыжные ботинки тридцать восьмого. После часа такого катания, когда злосчастные лыжи были сданы, и мы вернулись в наш домик на турбазе, я разве что по потолку не бегала – настолько сильно болели сведенные судорогой ступни…
Лязгнул замок. Тяжелая, обитая железом дверь со скрипом отворилась – и в коридор вырвался спертый влажный воздух, насквозь пропитанный запахами немытых тел и преющей соломы. Я болезненно поморщилась и прижала к лицу надушенный платок.
Джек коснулся моей руки и едва заметно кивнул, молча предлагая последовать за ним.
Мы практически не разговаривали. Если быть точнее, не разговаривала я – Джек время от времени обращался ко мне на испанском языке. Но, судя по всему, это были ничего не значащие слова, которые не требовали от меня обязательного ответа – по крайней мере, синьор Фернандо не видел в моем молчании ничего необычного.
Или, может быть, Воробей сказал ему, что я немая?
Впрочем, какое сейчас это имело значение?.. Главное, что мы были всего в нескольких шагах от Джеймса Норрингтона. Я надеялась, что Воробей не станет вести двойную игру, воспользовавшись сложностью моего положения.
Не знаю, в какие времена был построен дом синьора Хосе Фернандо - не удивлюсь, если еще в эпоху путешествий Христофора Колумба. Казематы, располагавшиеся под этим относительно новым с виду зданием, выглядели весьма и весьма… старыми. Я бы даже сказала, древними. Каменная кладка здесь была гораздо грубее, чем у других домов этого города. Впрочем, возможно строители и не гнались за особой привлекательностью данного подземелья, в котором, очевидно сразу предполагалось содержать рабов.
Хотя, если подумать… Возможно, установкой этих клетушек занимался и сам синьор Фернандо. По одному только виду его можно было понять, какой это хитрый и скупой человек – настоящий знаток своего дела. Его умение зарабатывать деньги на чужом несчастье восхищало и ужасало одновременно. Как и любой человек, стремящийся к быстрому обогащению, он сквозь пальцы смотрел на многие предрассудки. Поэтому, появление в его доме прокаженной женщины нисколько не удивило синьора Фернандо – напротив, мужчина был любезен и ласков со мной, как с дорогой и желанной гостьей. Его чувства были вполне искренни – он действительно был рад видеть меня в своем доме, с той лишь разницей, что видел во мне синьор Фернандо не долгожданного гостя, а кошелек с деньгами.
Проще говоря, клиента.
О, такому как он, было место в моем времени – циничном и жестоком.
Вдобавок ко всему, Хосе Фернандо был весьма привлекательным мужчиной, даже несмотря на свой возраст. На вид ему можно было дать примерно сорок пять - сорок семь лет. Седина уже посеребрила его виски. Высокий, жилистый, подтянутый, с громким и хорошо поставленным голосом, он больше походил на капитана торгового судна, чем на оседлого купчишку. Впрочем, вполне вероятно, что Хосе Фернандо на самом деле имел свой корабль – слишком уж на широкую ногу было поставлено его дело.
- Беата!.. – нетерпеливые нотки в голосе Воробья заставили меня вздрогнуть.
Я вскинула голову, оторвавшись от пристального изучения носков моих злосчастных туфлей, и встретилась взглядом с пиратом. Он недовольно посмотрел на меня и что-то вполголоса сказал Фернандо. Тот рассмеялся своим низким грудным басом, старательно пряча от меня глаза.
«Шуточки изволите шутить, мистер Воробей… - я с силой сжала кулаки, так, что под кружевом побелели костяшки пальцев. – Ничего, мы с тобой еще сочтемся, грязный пират!..»
Гордо вздернув подбородок, я переступила порог подземелья.
Джек многозначительно хмыкнул и подхватил меня под локоть. Это было весьма предусмотрительно с его стороны – я вдруг начала волноваться, так сильно, что у меня затряслись поджилки. Меня тянуло вперед,  как магнитом – скорей, скорей, скорей к Джеймсу! И в то же время, в моей душе шла борьба - другая часть меня испуганно пятилась назад, стремясь вырваться на волю из этого душного и мрачного подземелья, к свету и солнцу. Назад, к нормальной жизни.
Я знала, что мне предстоит увидеть.
Я знала, что это приведет меня в ужас - и боялась этого.
Джек накрыл мою ладонь своей рукой и крепко сжал – как если бы чувствовал, какая буря эмоций бушевала сейчас в моей душе. Возможно, он просто догадывался об этом. Для этого совсем не обязательно быть семи пядей во лбу, а уж в тонких гранях человеческой натуры Джек Воробей умел разбираться превосходно. Особенно, если речь шла о женщине.
Мы медленно пошли вдоль решетки. Какие-то из клеток были пусты, в некоторых сидели люди, они смотрели на нас с видом затравленных зверенышей, готовых вцепиться в глотку, как только преграда в виде решетки будет устранена. Кто-то крепко спал, свернувшись клубочком на жесткой соломенной подстилке - по подземелью звонким эхом разносился его храп.
Наконец, мы дошли до противоположной стены и остановились. И тут меня охватила паника – я поняла, что среди всех этих людей я не увидела родного лица.
Норрингтона здесь не было! Кто-то опередил нас и выкупил его перед нашим приходом!..
Я растерянно посмотрела на Джека. К горлу подступили слезы, мне с трудом удавалось сдерживать себя, чтобы глупо не разрыдаться у всех на глазах. Воробей, заметив мое состояние, только сокрушенно покачал головой и, развернувшись, вновь повел меня вдоль клеток – теперь уже более быстро и целенаправленно.
Пока не остановился напротив одной из них.
Человек за решеткой медленно, словно нехотя, поднял на нас глаза.
… и меня словно ударили наотмашь.
Это был он.
Похудевший, осунувшийся, весь заросший – но все с тем же упрямым блеском в серых глазах, с плотно сжатыми губами в одну тонкую линию.
Во  взгляде Джеймса отчетливо читались и вызов, и удивление одновременно. Какое-то время он пристально разглядывал маскарад Воробья, который уже что-то бурно обсуждал с синьором Фернандо, а потом посмотрел на меня. Краска мгновенно прилила к моему лицу. Я тут же опустила глаза, стараясь совладать с нахлынувшими на меня эмоциями – не хватало только, чтобы Джеймс заметил мое волнение. Достаточно было и того, что он наблюдал за нами с все возрастающим любопытством.
В этот момент Воробей вдруг быстро потащил меня к выходу.
Хосе пошел за нами следом.
Я попыталась сопротивляться. Я не понимала, что происходит и была в бешенстве от того, что не могу спросить Джека прямо.
А пират упорно продолжат тащить меня к выходу. Мы миновали тяжелую дверь - я слышала, как Фернандо закрыл ее, - поднялись по лестнице с высокими каменными ступеньками, и оказались во внутреннем дворе. Яркий солнечный свет ударил мне в глаза так, что мне пришлось зажмуриться, и на какое-то время я потеряла чувство ориентации. В этот момент Джек бережно приобнял меня за плечи, в очередной раз обращаясь к синьору Фернандо. Голоса у обоих мужчин были весьма довольными, поэтому я, заинтересовавшись происходящим, приоткрыла глаза, продолжая щуриться от яркого солнечного света.
Джек отвязал от пояса кошелек с монетами и протянул его Хосе. Тот взвесил его на руке и самодовольно улыбнулся. И только в этот момент я вдруг заметила, что рядом с нами стоит Амандо Гомез. Воробей молча кивнул ему, сухо попрощался с Фернандо и стремительно пошел прочь, увлекая меня за собой. Я почти вприпрыжку бежала за ним, уже практически не чувствуя ног – настолько быстро он шел. Мне хотелось верить, что наш стремительный уход не вызвал у Хосе каких-нибудь подозрений, а факт передачи денег заставлял мое сердце сжиматься в трепетном волнении.
Но только после того, как мы прошли несколько кварталов, я, наконец, решилась заговорить. Однако Воробей опередил меня и, склонившись почти к самому уху, сердито прошептал:
- Лучше бы я не брал тебя с собой!
- Почему?..
- Все эти волнительные вздохи и взгляды… Ты чуть не испортила все дело!
- Но мы… сделали это? – я пропустила мимо ушей возмущенные слова Джека и победно улыбнулась.
- Да, детка. Мы сделали это! – пират сверкнул золотыми коронками, - Амандо приведет его прямо на «Жемчужину». Нам лучше поторопиться, если ты хочешь попасть на корабль раньше них.