Коммодор свято соблюдал технику безопасности, и потому падение было категорически исключено. Заметив, что дама с трудом держится на ногах, он бережно подхватил ее на руки и в два счета оказался внизу. Здесь, по всем законам этикета, миледи следовало опустить на грешную землю; но коммодор сказал себе, что комингс кают-компании высоковат, да и зыбь сегодня приличная... и волосы миледи пахнут просто сказочно... и вообще... словом, оснований для того, чтобы донести ее на руках прямо до почетного кресла по правую руку от старшего офицера, было более чем достаточно.

- Я поймаю вас на слове, миледи. - устраивая даму в кресле, многообещающе сказал коммодор; но тут кают-компанию заполонили офицеры, сразу стало шумно и весело, а отменное вино, припасенное распорядителем кают-компании на аперитив, окончательно свело на нет всякий официоз.
Первый тост, по традиции, провозглашал старший офицер (именно он, а вовсе не капитан, как думают многие, является хозяином кают-компании); и лейтенант Джиллет, сияя позолоченными пуговицами мундира, естественно, предложил выпить за очаровательную гостью, украсившую своим присутствием линейный Его Величества корабль.

Кают-компания озадаченно притихла. Офицеры, вообще-то, ожидали, что прекрасная гостья, согласно правилам, ответит на Джиллетов тост; впрочем, распорядитель, второй лейтенант Грувс, быстро справился с досадной заминкой.
- Миледи предлагает выпить за "Разящий", господа! - улыбаясь, проговорил он. - За корабль первой линии, чье вооружение позволяет ему занимать место в линейном ордере баталии!
Это объяснение едва ли подходило для дамы, но тост был встречен с энтузиазмом. Пока вестовые вносили в кают-компанию дымящиеся блюда, коммодор вполголоса объяснял миледи азы линейной тактике, рисуя вилкой по салфетке строй кильватерной колонны...

Коммодору, заметившему волнение гостьи, оставалось только наплевать на этикет и бережно накрыть ладонью дрожащие пальцы миледи.
- Говорите, что в голову взбредет. - прошептал он. - Такой очаровательной даме все сойдет с рук, уверяю. Лично я простил бы вам и не такие грехи.
Разговор за столом становился все оживленней; лейтенант Джиллет, улыбаясь, обернулся к даме и попросил ее разрешить давний спор: какая жена предпочительней для офицера - красивая или верная? "Компромиссные варианты не учитываются", - тут же предупредил лейтенант Грувс.

- Браво! - торжествующе выпалил Джиллет. - Я сам так думаю.
- Если жена красивая и умная, - тонко улыбнулся известный всему Порт-Ройялу дон-жуан Грувс, - то о неверности ты даже не догадаешься. Вот если красивая, но глупая, тогда дело другое...
- Лучше б вы на вахте не храпели, Грувс. - поморщившись, оборвал коммодор к вящему удовольствию собравшихся. - Поверите, миледи, дежурит на баке, а храпит так, что на юте слышно!
- И другим вахтенным спать не дает! - возмущенно поддержал какой-то мичман. Его слова утонули в громовом хохоте. Вестовые убрали опустевшие тарелки и снова наполнили бокалы.
- Будете моей должницей дважды. - пользуясь случаем, с уморительно серьезным лицом прошептал коммодор.

- О каком внимании может идти речь, - тоскливо вздохнул флагманский артиллерист Уильямс, - когда по полгода болтаешься в море, а она - там, на берегу...
- А вы - здесь, рогами по переборке - шур-шур, - съехидничал уязвленный Грувс.
- Все дело - в любви! - пылко воскликнул мичман Стюарт. - Выпьем за любовь, господа! Стоя!
Будь офицеры чуть трезвей, мичмана немедленно подняли бы на смех; но атмосфера располагала к сентиментальности, и все выпрямились с бокалами в руках.
- А вы, миледи, верите в любовь? - улучив момент, спросил лейтенант Джиллет. - Не продолжите ли этот неуклюжий тост?

- Прекрасное дополнение. - с чувством проговорил флаг-офицер Джеркинс. - За такое согласен выпить даже я.
- За взаимную любовь! - хором подхватили офицеры и выстроились в длинную очередь, чтобы чокнуться бокалом с миледи. Коммодор терпеливо ждал, пока поток желающих иссякнет.
- Вы великолепны. - одними губами проговорил он под мелодичный звон хрусталя о хрусталь.

Брови коммодора сами собой поползли вверх. Он догадывался, что гостья скрывает бОльшую часть своих талантов, и все равно происшедшее стало для него неожиданностью. По счастью, расторопные вестовые не забывали наполнять бокалы, и присутствующие восприняли все как должное. Им ли, не столь давно фехтовавших на палубе "Разящего" с целой ордой скелетов, удивляться исчезнувшему с платья пятну!
А вино, к тому же, оказалось довольно крепким, так что к десерту господ офицеров не удивил бы даже розовый слон в полосочку. После трех подряд тостов за любовь лейтенант Грувс рискнул загодя предложить даме тур вальса, благо, дело шло к десерту, а на верхней палубе уже строился эскадренный оркестр. Коммодор сурово сдвинул брови, но промолчал, предоставляя леди возможность решать самой.

- Вы все поняли, Грувс? - даже не пытаясь скрыть счастливой улыбки, осведомился коммодор. - Дама НЕ ТАНЦУЕТ. Лучше принесите ей мороженого. Налево кругом марш! - и, глядя в удаляющуюся спину озадаченного лейтенанта, торжественно пообещал: - Буду нем как могила. Слово офицера, миледи.
Естественно, никто из офицеров не поверил, будто столь очаровательная мисс не умеет танцевать; было единодушно решено, что смазливая физиономия Грувса до того ей опротивела, что она придумала беспроигрышную отговорку. Кают-компания поглядывала на миледи с нескрываемым восхищением: мало кто из барышень Порт-Ройяла мог устоять перед обаянием второго лейтенанта...

- Ушам своим не верю! Вы отказываетесь от мороженого? - притворно изумился коммодор, не слишком умело уводя разговор от явно неприятной для дамы темы о священниках. - Тогда... может быть... поднимемся наверх? Здесь душновато, да и разговоры сейчас начнутся не для дамских ушей... - он покосился на артиллериста, громко спорившего со штурманом. - Пойдемте, а? Я вам артиллерию покажу...

Холодное оружие? Гм. - растерялся коммодор. По правде говоря, в его каюте была неплохая коллекция толедских и венгерских сабель и шпаг, но приглашать даму взглянуть на нее казалось ему неслыханной дерзостью. - Из холодного оружия на верхней палубе только интрипели, Ло... э-э, миледи. Зато артиллерия "Разящего" выше всяческих похвал! - с воодушевлением закончил коммодор, помогая даме подняться по трапу. Их бегства из кают-компании не заметил никто, кроме, пожалуй, лейтенанта Грувса, бестолково бродившего по салону с мороженым в руках.

Интрипели, миледи, это абордажные топоры, но они вам едва ли интересны. Зато артиллерия у нас - о! - коммодор мечтательно улыбнулся. - Суммарная мощь залпа одного борта "Разящего" - больше сотни пудов! А когда мы заставим этих прохиндеев из интендантства увеличить нам количество новейших бомбических 68-фунтовок... вот они, кстати, неправда ли, впечатляюще смотрятся? - коммодор достал из-за обшлага рукава белоснежный платок и провел им по каналу  ствола. Платок остался белоснежным: комендоры на "Разящем" свое дело знали. - Так вот, когда наше доблестное интендантство расщедрится и перестанет, во имя всех морских чертей, путать запальные трубки к бомбам разных калибров, тогда я непременно приглашу вас на артиллерийские учения!

- Да вот они, интрипели, на стойке у фальшборта. - махнул рукой коммодор. - Ничего особенного. Вот бомбические орудия - это да-а... Только наше интендантство - такая, скажу я вам, непредсказуемая контора - похлеще тех морских чертей, которые, бывает, по ночам нерадивым вахтенным снасти путают - есть такое поверье... Сам не видел, конечно, но служил у нас на "Святом Павле" боцман - тот рассказывал.
Помянув морских чертей, коммодор украдкой постучал по фальшборту - как и все моряки, он был изрядно суеверен.
- А на баке у нас, миледи, батарейные единороги. Система устаревшая, но надежная. И красивые - списывать жалко. На винградах львиные морды, и дельфины художественные... Хотя мощность у них небольшая, да. Вам не скучно? - спохватился коммодор.

Коммодор молчал добрых полминуты, прежде чем понял смысл шутки и с облегчением расхохотался.
- О, Лори! - выдыхал он сквозь приступы хохота. - Нельзя же, в самом деле... так издеваться... над кадровыми офицерами! "Уборщица"! Ой, мама. Только скажите, я вам взвод таких уборщиц... в личное пользование... выделю! Да, кстати. - заметил он, посерьезнев. - Поскольку вы у меня в долгу - дважды в долгу - я категорически требую отставить всякую самокритику. Это не вы глупая и невоенная, это я по-человечески выражаться не умею...