Итак, концовка моего фанфика. Мое вдохновение решило ко мне зайди в первом часу ночи...

Я мигом очутилась на улице, даже не собираясь хоть как-то распрощаться с Барбоссой. Никогда я так не была благодарна незваным посетителям. Теперь, бодро шагая по ночным улицам, я, сдерживая свою радость, слушала отчет подруги:
- Там ребенок, я оставила его в неверии, не стала вести сюда.
- Правильно. Еще успеет.
- Дэва…
- Что?
- Можно мне с тобой?
Я резко остановилась.
- Аза, не думаю, что стоит.
- Почему?
- Не знаю. Но какая-то сила меня удерживает. – тут я налетела на дверь неверии.
Уже пришли?! Время в разговорах проходит незаметно.
В задних комнатах стоял мальчуган из монастырского лазарета, я знала его.
- Сеньорита, - пролепетал он, в благоговейном ужасе смотря на мою сережку в носу, -  брат Америго просил передать, что гости уже прибыли.
- Молодец. – я сунула ему сладкого. – Можешь идти. Скажи, что к полуночи приедут поздравлять.
Но малыш не собирался уходить.
- Ты не знаешь дороги?
Он утер рукавом нос:
- Нет, сеньорита. А Вы Америго кем будете?
Этот вопрос поставил меня в тупик.
- Я…дочь друзей его родителей.
- А он мне говорил, что сирота.
- Я тоже так думала, но мы недавно встретились…так нежданно получилось…даже не верится…
Он угукнул и ушел. Сложно было врать перед ним. Очень сложно.
Я вскинула головой, словно стряхивала с себя что-то, и твердым шагом направилась к выходу.
- Постой, соборная… - схватили меня за подол.
Это была Марух. Я не удивилась.
- Хочешь, погадаю?
Кто ж не хочет узнать будущее, тем более, что на себя гадать запрещено! Я подала ей руку.
Марух говорила мне тяжелые вещи. Я держалась, чтобы слезы не хлынули из глаз. А она чеканила мне приговор Жизни, жестокий и неисправимый приговор.
- Будь ты проклята… - прошептала я, лишь Марух отпустила мою руку.
- Что же ты меня проклинаешь? Разве я тебе это определила?
- Но зачем сейчас сказала? Теперь, даже если бы я хотела, не стану жить.
- Подумай, о чем говоришь, Дэв. Ведь дело уже не только в тебе. Америго, Айдар, Тирсо, Диего и Аза – они тоже теперь зависят от тебя. Ты не можешь распоряжаться их жизнями.
- Но почему?... – с тоской спросила я.
- Ты ведь смертоносный дух…
Я подняла голову:
- Богиня Сакти?
Марух кивнула головой:
- Она тебя не отпустит. Ты призвала на это – жалить ядом смерти всех, с кем свяжет тебя судьба.…И сама погибнуть от него.
Стараясь незаметно смахнуть слезы, я пулей вылетела из неверии. Ее слова размозжили меня о доски неверии, втоптали в грязь мечты, убили надежды.
Но если жизнь – это только аватар, то что же с того? Карма неумолима; все то, что со мной происходит, я сама себе предначертала своими поступками в прошлых жизнях.
Я мчалась по пустынному ночному городу не видя дорог, одна, такая маленькая и беспомощная перед грозной силой Кармы. Этот момент в учении Крриша я не могла принять. Разум говорил мне о борьбе, я всегда боролась. А что же теперь? Значит, мои усилия напрасны?
Стоп!
Я резко остановилась. Я размышляю о вопросах веры?! Кто бы ни был этот Крриш, он сильно изменил мой внутренний мир.
- Однако, это не имеет никакого значения в предстоящем деле – громко сказала я сама себе и устремилась к Барбоссе.
Медлить было нельзя…
Когда я пришла в притон, рядом с Барбоссой уже сидели Седой и Грендо. Однако, новости в Арго распространяются быстрее, чем я предполагала.
- Итак? – тут же спросил Грендо.
- Сеньоре Седой и Грендо, от вас мне нужны только люди, повозка и обеспечение безопасности. Сеньоро Барбосса, вас прошу лично контролировать сделку. Из моих людей будут Аза и Марух.
Я увидела немой жест Тирсо, но отрицательно кивнула головой.  Седой одобрительно усмехнулся.
- Хорошо, соборница. Я предоставлю шесть человек.
Я поняла, что он прижимистый тип и много с него не сдерешь. «Лавочник!» - презрительно кинула я ему в своих мыслях одно из самых обидных кличек.
-  Я дам трое. Повозка – дело старосты купцов.
Да вы что, издеваетесь?! На перевозку брабантского кружева в Севилью я брала 15 человек! А уж если заговорили о Чито, человеке, ведавшем купцами и вообще торговлей, то о повозке можно забыть. Ну что ж, на руках понесем.
- Спасибо, сеньоре! – улыбаясь, сказала я. – Вы очень поможете в сделке. Сеньор Барбосса, прошу следовать за мной.
- Тебе не кажется, что они посылают тебя на верную смерть? – спросил капитан, когда мы шли глухими улицами до «склада».
- А тебе не кажется, что от тебя тоже хотят избавиться?
Барбосса задумался.
- Похоже, ты права.
- Только сейчас понял?
- Джан, перестань зарываться!
Я вспылила:
- Забудь о Джани! Мое имя Дэв – ты понял? – Дэв! Я дух богини Смерти!
- Зачем так рьяно?
- Зачем так нагло?
- Тебя больше так не зовут?
- Ты об этом не знал?
Нда, разговорчик пошел вопросами. Я отошла от него и нырнула в переулок.
- Мы пришли. – не хотелось дальше ссориться.
- А в другом месте не судьба было его устроить? – у моего спутника дыхание перехватило.
Знаю, сделать склад почти под носом у городской ратуши, где полным-полно альгуасилов, было практически безумием.
- Ну, во-первых, это дает некоторый приятный привкус риска…
- Привкус тюремной баланды. – тихо заметил Барбосса.
-…а во-вторых, никогда не станешь искать то, что стоит на самом виду. – закончила я, входя в скрипучую кипарисовую дверь склада.
Это был узкий и сырой проход в лабиринт.
- Сколько лет этому сооружению? – спросил Гектор, прилично стукнувшись о балку при входе.
- Ровно столько, чтобы римляне успели завоевать Испанию, соорудить его и погибнуть от рук варваров. – ответила я, взяв со стены полупогаснувший светильник и, поправив фитиль,  осветила древние стены. – Когда-то это был водопровод, но он давно уже не работает по назначению.
Я уверенно петляла по узким проходам, еще отдававшим тиной и гнилью, ведя за собой немного испуганного капитана «Жемчужины». Наконец я уткнулась в глухую стену.
- Ну вот и пришли. – съязвил пират.
Я улыбнулась и с силой толкнула левый край стены. Она с грохотом повернулась, бросив на нас целый столб света.
Мы попали в сухую (!) и хорошо освещенную комнату, где нас ждал Хорхе, наш староста склада, баск,  в молодости приговоренный к повешению и скрывавшийся в этом лабиринте всю свою жизнь.
Увидев меня, он улыбнулся и изящным жестом (он был родом из хорошей дворянской семьи) показал на ящики.
- А они живы? – поинтересовался Барбосса.
- Сплюнь! – отрезала я и тут же добавила. – Ты за один конец, я за другой и потащили наверх.
Сцена не для слабонервных – капитан знаменитой «Черной Жемчужины» и соборный староста Валенсского Маркиза тащили на себе огромные ящики с живым товаром по темным водопроводам Древнего Рима.
На земле нас ждали девять человек аргонцев и Марух с Азой. Аргонцев я направила на ящики, а сама стала караулить площадь перед ратушей.
- А как довезем до монастыря? – спросил Барбосса, оглядывая звездное небо. – Созвездие Ориона почти в зените…
- Про созвездие не знаю, а до монастыря будем везти на перекладных.
Мои спутники разом поперхнулись.
- Что-то не так? Грендо отказался дать повозку, перенаправив меня к Чито. Марух прекрасно знает, что это значит.
- Чито дает все только под проценты. – пояснила старая цыганка. – Мы с ним ввек не расплатимся.
Мне стало не по себе. Такое можно ощутить, если тебя заживо замуруют под землю. Хотелось курить, но об этом нечего было и думать – запах табака может прилечь ненужное внимание со стороны стражей городского порядка.
Наконец все ящики оказались на земле. Соорудив из балок и досок что-то вроде носилок, мы понесли наш товар за черту Валенсии – в монастырь св. Магдалины.
Мы как можно тише пробирались по улицам города; я молила все, во что верят люди, укрыть нас от полиции. Вдруг что-то скрипнуло за поворотом. Я дала знак остановится и прислушалась. Скрип не повторился. Петру, итальянец с Корсики, непонимающе развел руками и поднял носилки. Я одним махом перелетела через три ящика и схватила его за шиворот.
В туже секунду в нас под оглушающий грохот, полетели пули.
«Засада» - это слово само собой облетело мой разум и остановилось могильным холодом в груди.
Мы еле успели укрыться за ящиками, как вдруг выкрикнула Марух на полуроммани:
- Спасайте ящики! В них наш товар!
Алпин, полукровка шотландец, дернул меня за рукав: мы были в двух шагах от гостиницы. Я поняла его намек без слов.
Влетев в конюшню, я отвязала восемь коней и вывела их под обстрел. Между тем несколько аргонцев, прикрывая меня, вступили в рукопашный бой; с капитаном, Азой и Марух, в ливневом потоке пуль, поставили на спины коней носилки.  Местность ожила, стали сбегаться люди, послышались крики: «Альгуасилы!». Кивнув мне, Барбосса взял на себя часть полиции, уводя их в бою в противоположную сторону. 
Я влетела на спины своей пары и, держась за гривы, погнала их к окраинам. За мной помчались еще трое пар. Передо мной мелькали оживавшие улицы, толпы проснувшихся горожан, свет в окнах…
Дико, «ведьминым» визгом, я разгоняла людей перед лошадями…. Вдогонку мне летели пули, я почти вплотную приникла головой к гривам, лихорадочно стискивая в своих руках пистолет… Вдруг дорогу мне перегородил парень…
- Назад, крыса подворотная! – крикнула я, но он не двинулся с места.
В долю секунды я поравнялась с ним и со всей силы, схватив его за волосы, отбросила к стене. Позади послышались крики: «Убила, цыганское отродье!»
Передо мной замаячили городские ворота…
- Они закрывают ворота! – крикнула Марух.
Я поднялась во весь рост… Вокруг свистели пули, кишел народ…Я прищурилась и выстрелила сначала в солдата слева, потом справа….
Ворота остались открытыми ровно настолько, чтобы проскочила повозка. Понемногу сводя свою взмыленную пару, я удачно миновала их, немного задев левой балкой.
За городом было тихо. Я, не сбавляя скорости, впервые оглянулась назад. За мной в звездную темноту выскочили еще три пары лошадей – я облегченно вздохнула.
Вдалеке стоял неприступным монастырь. Я повела коней в обход главных ворот аббатства, к западной стороне. В лунном свете меня уже ждал Америго.
- Наконец-то ты! – взволнованно выдохнул он.
Я практически сползла с лошадей на руки служки. Сильный запах воска и лекарств тут же привели меня в чувство: я с силой оттолкнула его.
- Медлить нельзя… - еле выговорила я. – Потащили…
Мы внесли два ящика за калитку в монастырский сад.
- Где они?
- В северных кельях.
- Сейчас прибудут остальные. Помоги снять.
Он схватил меня за руку.
- Сегодня дежурит отец Альфонсо – он тут же схватит тебя.
Я на мгновение задумалась. Вдруг послышались шаги и тихий голос:
- Брат Америго! Так вот ты где прячешься!
Я прильнула к душистому апельсину и чуть-чуть присела. Америго тут же нашелся:
- Брат Мигель? Что тебя сюда занесло?
Этот самый брат Мигель, ничего не подозревая, подошел вплотную к дереву. Вдалеке я уловила конский топот и почувствовала, как по спине покатились ледяные капли пота.
- Да я…- ждать было нечего.
Я изо всех сил схватила монаха за горло и всыпала ему в рот убойную дозу афюна. Он покачнулся и упал. Я стала снимать с него одежду.
- Что ты делаешь? – спросил Америго, которого больше поразили мои действия, чем рискованный разговор.
- Я стану братом Мигелем и пройду в северные кельи. А ты сторожи.
Я нацепила на себя сутану Мигеля, практически утонув в ней с носом, и быстрыми шагами направилась в братский корпус, попутно снимая цепочку из носа.
В братском корпусе было темно и тихо. Практически все уже спали.
Вот северный предел. Но где же те, для кого мы рисковали жизнью? Я стояла в нерешительности, как вдруг что-то толкнуло меня к одной из дверей. Я постучалась.
- Quisnam illic? – раздался за дверью приятный голос.
- Кровь и вино одного цвета. – тихо ответила я, входя в келью.
Передо мной сидел приятной наружности мужчина. Я сняла капюшон и дала свечам осветить мое лицо. Он немного опешил, увидев женщину в сутане монаха, но крайне любезно предложил мне сесть. Мы обговорили все, что касалось товара. Он отдал мне причитающуюся сумму и велел перенести ящики к нему.
Когда я вновь оказалась в саду, все были на месте.
- Все в порядке? – почти громко сказала я.
Вдруг я заметила, что Аза как-то странно сидит на лошади. Подскочив к ней и подняв свисающую голову, стало понятно почему – ее подстрелили. Стеклянные глаза удивленно смотрели на меня, словно вопрошая: «Что это было?»
К горлу подкатил горький ком.
- Похороним на рассвете у обрыва. – стараясь, чтобы голос не дрожал, сказала я. – А теперь перетаскиваем ящики.
Мы с Америго несли первый.
- Что ты сделала с Мигелем? – тихо спросил служка.
- Ничего, к утру очнется.
- Но он видел тебя и может донести.
А он начинает соображать!
- Вот тебе,- я дала ему остатки афюна, - вольешь ему в чашку все.
Он оглядел его и положил в карман. На башне пробило три, когда я оставила Америго и направила коней к обрыву.
Марух и Петру взяли кинжалы и стали ими рыть землю, я выгребала ее. Только сейчас я заметила, что мое плечо кровоточит, а на шее красуется след от пули. Стало светать, когда мы положили Азу в могилу и засыпали землей.
В моей онемевшей душе не было даже капли чувств – я не пролила ни слезинки. После похорон я направилась во Дворец. Там затихала жизнь.
Увидев меня, Айдар побелел.
- Вот деньги. – я выложила все, что дал мне заказчик. – Товар благополучно передан. – и вышла вон.
На улице меня встретил рассвет, но мне было все равно. Странное безразличие охватило меня. В портовом кабаке я отыскала Барбоссу и расспросила обо всем случившимся чисто из аргосской вежливости. В эту ночь пятеро из восьми оставшихся были убиты, один попал в тюрьму, другой бежал, но тяжело ранен и, скорее всего, через дня три умрет. Того парнишку я все же убила – он упал головой об камень; весь город только об этом и судачил.
Весь день я пролежала в неверии в задних комнатах, в тяжелом бреду: мне слушалась погоня, выстрелы, крики, всполохи огней в окнах, бешеная скачка…
К вечеру я очнулась. Подле меня сидела Марух.
Я не спросила ни слова, поняв по ее взгляду, что была на пороге смерти. Она кивнула головой в сторону двери. Я встала и пошла за ней – мне предстояло еще отработать в притоне прогулянную ночь.
Мы шли людной улицей, как вдруг нас узнал один из альгуасил.
- Держи! – смог он только проорать.
Мы метнулись в трущобу переулков. Он погнался за нами. Вновь послышались выстрелы. Пролетело несколько пуль. Вдруг Марух стала оседать. Я подхватила ее и укрыла за выступом стены. Мой пистолет был со мной еще с ночи: лишь только он подбежал, я выскочила из-за поворота и всадила в него весь свой запас.
Он даже не захрипел, а просто упал передо мной. Я вернулась к Марух и осмотрела ее – пуля, скорее всего, попала в легкое, об этом свидетельствовали свистящие хрипы. Сзади послышались крики полицейских. Я подхватила Марух под руку и поспешила к притону….

Было темно, только сальный огарок освещал ее лицо. Оно осунулось, легли глубокие морщины.
Тяжелые, глухие хрипы изредка прерывались звуками шального ромалиса и пьяными выкриками.
Я сидела у изголовья. Все произошедшее казалось мне теперь сном, рассеивающимся с первым рассветным лучом солнца, только умирающая Марух и мертвая Аза были не сном.
Куда теперь? Чего ждать от будущего? Остаться в Валенсии? Уйти с первым попавшимся табором в Бессарабию? Уплыть на Карибы? Или все же лучше было раствориться в Вечности?
Мои размышления прервал тихий хрип Марух:
- …Уходи туда, где тепло твоей душе…
- Куда, бабушка Марух? – я впервые назвала ее этим именем.
Она вздрогнула – мне показалось, что ее глаза увлажнились. Или это всего лишь неверный отблеск свечи?
- …Дэви…Тебе многое надо…Ты не должна стать простой…простой соборной главой…Не останавливайся надолго на одном месте…
Она некоторое время молчала, собираясь с силами. Я ждала.
- Ты ведь хочешь в Бессарабию ….или на Карибы? – она чуть повернула голову ко мне.
- Да. Но я не знаю…
Марух задумалась.
- На что тебе Бессарабия?... Всю жизнь ждать лихого конокрада?... Ты ведь не цыганка…чтобы…чтобы жить так…
- Но… - она прервала меня резким взмахом руки.
- …Ты поставлена в такую жизнь…
- Значит Карибы? Хорошо. – я стала собирать свои вещи, хотя зря я это: все мои пожитки были на мне. – Уйду, лишь только начнется утренний отлив.
- Нет, ты уйдешь до полуночи…
Я передернула плечами, поняв ее намек.
Она глухо и прерывисто захрипела, словно заржавелая ставня на сквозняке. Я наклонилась и отерла с лица Марух пот.
Жизнь остановилась – ничто не шевелилось вокруг жадно дышавшей Марух, лишь только грохот притона да второго этажа бесстыдно врывались в священный момент одного из самых загадочных явлений в жизни человека – смерти.
Вдруг твердый голос Марух вырвал меня из дремоты:
- Дай мне пить!
Я растерянно огляделась: рядом было только недопитое вино в старой глиняной кружке. Я поднесла к ее губам вина – она взяла кружку из моих рук:
- Захвати побольше табака – от него ты не сможешь отказаться во время плавания.
Я покорно пошла за табаком. Он преспокойно лежал в огромных мешках у конторки оплаты. При встрече со мной все почтительно кивали головами.
- Ты будешь танцевать? – спросил Хосе, наш приниматель оплаты, наблюдая, как я набираю в шелковый мешочек Диего Гийо пригоршни лучшего табака.
- Сегодня я устала. – отмахнулась я. – Пойду, отдохну.
Я почти бегом прибежала к Марух. Она лежала, как и прежде; кружка стояла на полу.
Перед тем, как покинуть Дворец Маркиза, я подошла к цыганке. С уголка ее губ спускалась темно-красная струйка. Недопитое вино? Кровь?
А кто знает?
Ведь кровь и вино одного цвета.

конец